Большое интервью генерального директора АО «Эссен Продакшн АГ». Часть вторая — о решении кадровых вопросов, о российской экономике и о вдохновении

Что делать, чтобы решить давнюю проблему с кадрами в Закамье? Как придумать новую конфету, которая покорит покупателей? Как за 25 лет изменился подход к бизнесу? Почему российскую экономику нельзя назвать рыночной? И что вдохновляет основателя одного из сильнейших российских пищевых производств на пороге пятидесятилетия? Обо всем этом — во второй части большого интервью Леонида Барышева «Реальному времени».

«Уже назрела программа по переселению трудовых ресурсов в Закамскую зону»

— Удалось ли вам решить давнюю проблему с кадрами или она, наоборот, усугубилась?

— Есть две ипостаси этой проблемы. Первая — в том, как удержать сотрудников. На соусном производстве у нас этой проблемы нет, там эта проблема была не такой яркой в течение года, за исключением периода мобилизации.

А вот на кондитерском производстве нужно было набрать в 2022 году 200 человек. И это был достаточно болезненный фактор. Набор был очень тяжелым — сначала люди жили в неопределенности, а потом началась паника с мобилизацией.

Мы на рынке труда боремся с КАМАЗом, который сегодня набирает людей в связи со своими заказами по ОПК. Кроме того, у нас под боком растет свободная экономическая зона, куда на следующий год планируются заоблачные инвестиции. Мы не знаем, как будем удерживать сотрудников. Нам приходится запускать вахты — из Мамадыша, Заинска, Удмуртии возим людей на работу. И программа по переселению трудовых ресурсов в Закамскую зону, мне кажется, уже назрела. Где-то же нам нужно взять столько людей, нам их очень не хватает.

— Какие еще решения, кроме вахт, вы для себя находите?

— Мы нашли интересное решение — на лето временно трудоустраивали студентов, которые хотели подработать. Сначала набирали детей сотрудников, которым хотелось заработать денег в каникулы. А потом решили нанимать студентов на неполный день. Потом у нас появилась программа по студентам, которые приехали к нам в филиал КФУ учиться из других регионов, чтобы они не уезжали к себе домой на каникулы, а оставались у нас на подработку. У нас была стопроцентная загрузка на производстве, и нужно было находить, кто будет работать по выходным — ведь сотрудники в возрасте хотят провести дома субботу и воскресенье, это для многих святое. И поэтому процентов 50 загрузки выходных дней мы набирали как раз студентами. Основные операторы оставались на линии, мы ввели для них дополнительную оплату за выходные дни, отдельное премирование. Таким образом летом удалось «перехватиться».

В сентябре, когда началась учеба, мы предложили им возможность подрабатывать на выходных. И многие из них ею пользуются. Сейчас рассматриваем проекты и по строительству общежития, чтобы привозить людей на работу.

— Насколько жизнеспособна сегодня идея строить общежитие и перевозить сюда сотрудников, чтобы они работали не вахтовым методом, а переезжали сюда жить?

— Здесь у нас совместная головная боль со свободной экономической зоной «Алабуга». Мы с Тимуром Шагивалеевым общались, он тоже очень озабочен этой ситуацией. У него, кстати, сейчас развивается мощная программа по строительству жилья (в том числе временного). Мы наблюдаем за этой программой. Надеемся, что будет какая-то возможность у нас покупать с рынка эти квартиры под наших сотрудников.

У меня даже было такое предложение — есть ведь у нас соципотека в республике. Нам дают квоты под эту ипотеку. И мы думаем, было бы полезно рассмотреть не ипотеку для сотрудников, а так называемый соцнайм для переселенцев. Построить общежитие и дать нам квоты, чтобы мы могли арендовать в нем 20 — 30 мест по льготе на год-два. За это время человек может определиться, нравится ему в нашем регионе или нет. А когда он уже присмотрится, у него будет возможность взять жилье в ипотеку. Тем более, что доход наших сотрудников в этом году увеличился примерно на 25% — то есть люди платежеспособны.

— Вы говорили про новую фабрику, которая у вас будет в перспективе будет. Она появится там же, в зоне большого кадрового дефицита? Или вы рассматриваете другие регионы?

— Мы рассматриваем разные варианты. У меня постоянно идут переговоры с регионами, где есть трудовые ресурсы. Мы рассматриваем локацию с трех точек зрения — логистика по реализации продукции, коммуникации (чтобы мы оказались в месте, где удобно подведен газ и все остальное) и трудовые ресурсы.

У нас, допустим, есть производство в Новосибирске, которое ориентировано на восток. И мы рассматривали на нем расширение производства, но там, к сожалению, нет таких программ поддержки, как в нашей республике. Некоторые регионы нас не устраивают по локации, но там власти предлагают хорошие условия. Например, в Башкирии и в Смоленской области предлагают хорошую поддержку, но для нас важно, чтобы это было близко к нам. Потому что мы используем инженерные ресурсы нашего основного производства. Набирать заново весь инженерный состав в новом регионе сейчас сложно, ведь там ты как работодатель еще не завоевал доверие населения. Ну и во-вторых, дублирование всей сложной системы — это очень дорого.

Хотелось бы, чтобы наш основной менеджмент имел возможность управлять площадкой, которая будет под нас настроена. Поэтому ищем место недалеко от себя.

«Человека проще в космос запустить, чем сделать новую конфету»

— Хочется еще вернуться к ассортиментной стратегии. Получается, что на запуск кондитерского продукта нужно полтора года. А как заранее угадать, «выстрелит» он или нет?

— Это самая больная тема. Мы из десяти линий можем «попасть» в пять, чтобы они оставались загруженными на 100%. Концепцию остальных приходится менять в процессе. Но на кондитерском производстве сложно заказать универсальную линию: мы можем чуть поменять намазку или сделать продукт чуть слаще, например. Но радикально поменять продукт невозможно. Поэтому на стадии проектирования очень много времени уходит на то, чтобы сделать модель этих конфет.

До спецоперации у нас был очень плотный контакт с немецким производителем. Инжиниринговая компания делала эти продукты, привозила нам. Мы каждые три месяца делали ассортиментное исследование, искали ту конфету, которая в России, возможно, «выстрелит» через полтора года. Смотрели, кто на каких выставках что представляет и покупает. Но вообще, это как гадание на картах Таро. Мы предполагаем, а бог располагает.

Например, мы видим в последнее время, что люди любят сложные конфеты. Стали больше смотреть на обсыпку. Самая последняя тенденция — конфеты с добавлением. Мы смотрим и думаем: «Ага! Давайте с кокосом что-нибудь сделаем». Даем запрос — нам привозят целый веер способов применения кокоса, и мы начинаем думать. Но есть еще технические ограничения: кокосовое масло, которое остается в стружке, плохо контактирует с кондитерскими жирами. И здесь надо много чего изобретать.

До тех пор, пока я этого не коснулся, я думал, это легко. А на самом деле каждая конфета минимум 6 месяцев разрабатывается, а потом мы собираем консилиум среди поставщиков оборудования, чтобы понять, кто сможет это сделать. Когда я впервые посмотрел на кондитерское оборудование, я подумал, что человека проще в космос запустить, чем сделать новую конфету.

И реально, пока Советский Союз делал космические корабли, немцы делали кондитерское оборудование. В России этого пока никто не делает! Мне когда первую линию привезли, я смотрел на нее и думал: «Господи, это же невозможно понять, откуда что движется!». Мы 5 месяцев только оператора на такую линию готовим.

— А кто задает тренды на кондитерском рынке?

— Это всегда смешанная история: участвуют аналитики, маркетологи и простая человеческая «чуйка». Каждый вторник ко мне приезжает начальник кондитерского производства и рассказывает, что накопали его аналитики и маркетологи.

Например, сейчас у нас стоит задача законтрактоваться на две линии. И мы гадаем — нам из четырех возможных вариантов нужно выбрать две. Например, мы пытаемся скрестить экструзию со сложной намазкой. Пока в России этого никто не делает.

— А если перевести на язык покупателя ваши слова «скрестить экструзию с намазкой» — это примерно что должно получиться?

— Мучные изделия — это обычное печенье, сделанное в печи. А мы пытаемся сделать мучнистое изделие, исключая его термическую обработку — путем экструзии (взрыва) добиваемся хрустящей структуры, похожей на печенье или, скажем, вафлю. Но внутрь добавляем жировую начинку, сверху делаем обсыпку, чтобы само изделие превратилось в отдельный снек, который можно съесть на ходу.

Сейчас, кстати, новый тренд — снеки, изделия, которые можно есть на ходу. Они очень популярны среди молодежи, и мы пытаемся на полку снеков завести кондитерское изделие.

«Свои конфеты у меня всегда на столе»

— Вы сами что любите? Вы сладкоежка?

— Я не сладкоежка. Больше люблю кислое, горькое, более гастрономические вкусы. Но свои конфеты у меня всегда на столе. Я всегда их покупаю в магазине с полки, чтоб быть в курсе, как мы конкурируем с поставщиками. А когда я еду за границу, свои конфеты везу своим друзьям, чтобы они попробовали.

Очень интересно бывает: люди, живущие в Германии, избалованы кондитерскими изделиями. А нам нужно получить от них обратную связь. Всегда интересно, что скажут про российские конфеты люди, выросшие на бельгийском шоколаде. В Америку тоже везем конфеты и джемы, чтобы получить обратную связь от тех людей, которые воспитаны на других продуктах. Мы, в конце концов, в Китай продаем сладости, а там люди вообще из другого теста! Или вот в Турции большой ассортимент местных сладостей. И мы всегда слепую дегустацию устраиваем с нашими конфетами, печеньем, вафлями.

— Получается, сладкое направление вашего бизнеса — это не детская мечта, а технический вызов для вас как для бизнесмена?

— Начинался он как детская мечта, но потом мне сам по себе кондитерский проект понравился — своей технической сложностью. Потому что это действительно очень сложный проект, в котором реализуются все современные ноу-хау. И когда советская кондитерка осталась в прошлом, а многие отечественные производители остались базироваться именно на тех, прошлых технических решениях, новые кондитерские изделия, конечно, очень сильно отличались. И успех закладывается именно в этом ноу-хау, когда ты изобретаешь новый вкус, новое сочетание. И это очень интересно. Творческий процесс!

«Есть определенная специфика, которая отличает нас от чисто рыночной экономики»

— Лет 10 назад в одном из интервью вы сказали, что хотите для рынка создать что-то очень значимое. Сегодня это значимое — оно для вас в чем заключается?

— В этом году нам исполняется 25 лет. Когда мы проходили кризис, очень переживали, как потребитель будет реагировать на все происходящее. Но когда обнаружилось, что несмотря на наши недопоставки, на рост цен, доля наша на рынке сохранилась и мы получаем устойчивое потребление, то поняли: «Махеевъ» как торговая марка состоялся.

Мы считаем себя сложившимся брендом, ретробрендом — нам не нужно удивлять людей новинками, чтобы их завоевать. Мы стали частью стабильного потребления. Целое поколение потребителей уже выросло на торговой марке «Махеевъ». Это дорогого стоит! Ценность нашего бренда на рынке уже неоспорима. Вот это и есть то значимое, что мы создали.

— И тогда же, 10 лет назад, вы говорили, что нашу экономику нельзя считать рыночной за счет присущей ей волнообразности. Как сегодня вы считаете?

— У нас есть определенная специфика, которая отличает нас от чисто рыночной экономики. В России больше влияния государства. Программы поддержки, которые сегодня государство предоставляет для АПК, с одной стороны, помогают, а с другой — оказывают существенное влияние, уводя экономику от рыночной. Люди больше общаются с властью, больше имеют возможности лоббировать свои интересы, всегда имеют конкурентное преимущество. Таких примеров очень много — крупных игроков, которые сегодня доминируют на рынке. Они имеют больше возможностей получать и землю, и дотации, и банковские кредиты. И есть чисто рыночные проекты, такие как наш, «грин филд» на чистом поле.

Но мы на полке вместе конкурируем за одного и того же покупателя. При прочих равных условиях, в рыночной по-настоящему экономике, наверное, на полке сложилась бы другая картина. Но такая гибридная система и конкурентной, и государственной поддержки отличает нас от других рынков.

Поэтому считаю, что назвать нашу экономику в полной мере рыночной нельзя. Но и монопольной тоже сложно. Все же остается много сегментов, в которых можно рыночным путем заработать деньги, выиграв конкуренцию. Еще возможности остаются.

Конечно, геополитическая ситуация меняется, меняется доля влияния государства на экономику. Мы надеемся, что все-таки она не будет такой фатальной. Потому что где-то властям следует вмешаться, чтобы удержать рынок, а где-то — надо гайки развинтить, чтобы дать рынку самому себя отрегулировать.

«Две глобальных ошибки — излишний оптимизм и излишний пессимизм»

— Вашему бизнесу исполняется уже четверть века. Какие ошибки, которые вы совершили, позволили вам глубже взглянуть на бизнес-процессы, на себя самого? Какие неверные шаги оказались для вас наиболее значимыми?

— Наверное, есть две глобальных ошибки — излишний оптимизм и излишний пессимизм. Мы все очень эмоциональные люди. В молодости испытываем больше позитивных эмоций, а в зрелости — больше негативных.

Сейчас, когда компании будет 25 лет, а мне в этом году будет 50, я считаю себя уже престарелым дяденькой и думаю, что надо больше слушать молодежь. Потому что я буду делать больше ошибок, исходя из своих эмоциональных предпочтений. Чувствовать рынок — это уникальная компетенция. Его невозможно чувствовать всегда.

И мои ошибки связаны с тем, что где-то я неправильно чувствовал рынок. Думаю, что надо просто иметь больше возможностей получать обратную связь и в чем-то передавать бразды правления более молодым людям, которые имеют больше представлений о том поколении, которое приходит на смену нашему в качестве потребителя. Здесь мы немного отстаем, мне кажется. Надо было пораньше начинать.

— Можете привести конкретные примеры, где вы «обжигались»?

— Когда мы начинали кондитерский проект, хотели быстро получить большие объемы. И абсолютно не были готовы к тому, что запуск оборудования займет год. Что год займет сама поставка. И что рынок слишком быстро меняется. У нас было шесть линий, и мы думали, что все успеем быстро запустить. Но вместо трех лет на это ушло восемь. Был неоправданный оптимизм, но быстро переработать те 50 млн долларов, которые мы вложили, оказалось сверхзадачей. Даже наш менеджмент не готов был к этому. И наш оптимизм уткнулся в то, что мы быстро проинвестировали, загрузили себя кредитными обязательствами и долго раскачивали каждую линию по очереди. Нервничали, психовали, что мы не укладываемся в график...

Потом решили, что достаточно обожглись, и перестали так агрессивно инвестировать. А вот сейчас я сижу и думаю, что если бы в прошлом году заключил контракты на две-три линии больше, сейчас бы точно их запустил уже! Такие вот волнообразные движения от оптимизма к пессимизму говорят о том, что человек (как я) эмоционально воспринимает этот рынок, упуская возможности. Когда надо было проинвестировать, исходя из расчетов и аналитики, мы упустили этот момент…

— И наш последний вопрос. Что вас вдохновляет сегодня?

— Знаете, у меня появилось новое мироощущение. При всей волатильности макроэкономики, геополитики, валюты и всего остального у меня появилось ощущение маленьких радостей, которые приносит жизнь. Я стал с работы уходить пораньше.

Мне кажется, большую часть жизни должны занимать менее значимые для глобального рынка вещи, но более личностные. Воспитание детей, сходить на природу, покататься на лыжах, съездить в отпуск — вот что теперь вдохновляет. Ценность этих вещей начинаешь понимать со временем. Особенно сейчас, когда невозможно спрогнозировать, что будет через год, через два. И переживания о том, что мы сегодня не выполнили план по продажам и недополучили часть прибыли, мне кажется, уже переходят на второй план. Думаешь о более земных вещах.

Я желаю всем, кто будет отмечать Новый год, замечать вот эти маленькие радости жизни. Встретиться с родными, близкими за новогодним столом. Знаю, многие сегодня отменили корпоративы, но никто не отменит маленького уютного семейного стола. Человек встретится со своими родителями. С детьми, с внуками. Выключит телевизор, перестанет волноваться за курс доллара и уделит больше внимания семье, своему здоровью, своему настроению. Все-таки мы сами создаем себе мироощущение. И я хочу пожелать всем, чтобы у вас было все так, как вы хотите!

Источник: Реальное время